Девушка за стойкой ресепшна напоминала Юрико фарфоровую куклу; такая же маленькая и изящная, с тонкими руками и чуть лукавым наклоном гладко причесанной головы. Алый бутон губ горел на белом, несомненно, напудренном лице, брови казались нарисованными тонкой кистью; но вместо роскошного кимоно придворной дамы на девушке ловко сидел форменный темно-синий пиджак авиакомпании, а в руках она держала не чашу для саке, а полетный талон Юрико.
- Добро пожаловать в Токио, Кацумура-сан, - звонким жаворонком прощебетала девушка, и от вежливой улыбки гладкая фарфоровая маска растрескалась лучиками морщинок. Леди Смертельный Удар рассеянно моргнула; полетный талон, подрагивая, тянулся к ней острым уголком, лицо служащей авиакомпании хранило благожелательное выражение, совсем не похожее на манерную надменность придворной дамы; не кукла - человек. Все куклы погибли в землетрясении, и не осталось ничего, кроме фарфоровых черепков и обрывков одежд среди развалин, бывших когда-то домом лорда Темного Ветра.
Губы Юрико дрогнули в ответной улыбке; размашисто расписавшись стилусом на экране планшета, она сунула талон в сумку и отошла в сторону; ее место тут же заняла пожилая женщина в строгом темном кимоно. Ояма подняла воротник плаща, потуже завязала шарф, теплый и широкий, укутавший ее до самого носа. Исправная работа системы кондиционирования поддерживала в здании довольно высокую температуру, но Юрико морозило и клонило в сон от усталости. Перелет был долгим и тяжелым, леди Смертельный Удар ожидала слежки, одновременно боясь и предвкушая возвращение на родину, встретившую ее неприветливо дождем и ветром. Серые комковатые тучи тянулись до горизонта, капли бились в окно, лоснился мокрый асфальт, а речь на японском, льющаяся из динамиков, наполняла сердце Юрико непреодолимой тоской.
Как давно она не была дома... слишком давно. Настолько, что стала забывать, кто же она на самом деле.
Леди Смертельный Удар взошла борт самолета в Сиднее, чтобы Юрико Ояма смогла вернуться на родину.
Стоя в очереди за билетом на скоростной поезд, японка рассматривала свои руки: темные кожаные перчатки скрывали изуродованные кончики пальцев, Юрико Ояма таилась за именем Акико Кацумура - уроженки префектуры Хоккайдо. Простая женщина, не дочь даймё, не убийца и не наследница клана; этого должно быть достаточно, чтобы ее перелет прошел без проблем. Исчезновение леди Смертельный Удар не скоро заметят - только глупец будет тыкать палкой в притаившуюся под камнем гадюку, однако... Женщина огляделась по сторонам, придерживая капюшон. Вокруг стрекотала японская речь, по бегущей строке неспешно текли иероглифы катаканы, и Юрико закусила губу, вспомнив долгие, нудные уроки каллиграфии. Тушь пачкала пальцы и бумагу, иероглифы напоминали свернувшиеся морские водоросли, и бамбуковая тросточка вновь и вновь била по рукам. Было почти не больно; в отличие от родного отца, нянюшка никогда не стремилась научить Юрико через кровь и слезы.
Может, поэтому искусство каллиграфии ей так и не далось?
Головной вагон подошедшего поезда был похож на морду дельфина; старомодные составы нулевой серии отличались грустно скошенными окнами, синим кованым воротником под выпуклым носом, а поезд, замерший у платформы, был блестящим и серебристым, словно капля ртути - вытянутый и по-змеиному гибкий. Юрико вошла в вагон вместе с остальными пассажирами; толпой женщину оттеснило к стене. Она обвила пальцами поручень, поправила висящую на боку простую черную сумку, неприметную, как и вся остальная ее одежда. Зато удобная и теплая, мысленно утешила себя Юрико, подтягивая рукава мягкого свитера так, чтобы они темно-синими полосками выглядывали из-под рукавов серого плаща. Переодеваясь в туалете аэропорта, японка мечтала о нежном шелке кимоно, с грустью вспоминала дорогие кандзаси в лакированном ларце на бархатном ложе, заплетая собственные волосы в скромный хвост на затылке. Нельзя привлекать внимание: ни видом, ни делом; Кенджи Ояма воспитывал в дочери самурая, быть ниндзя она училась самостоятельно; на виду у всех, но все же невидимая леди Смертельный Удар летела навстречу Токио.
Из-за адамантия в костях и толпы, чужих взглядов, проходящихся по ней, Юрико слегка морозило. Японка успела отвыкнуть прятаться так же, как и от Японии; словно вновь встала на коньки после долгого перерыва: так знакомо, но под ногами - лезвия и лед. Ступать придется осторожно, пока ноги не окрепнут, и тревожный озноб не сменится азартом и бесшабашной легкостью.
Женщина слегка откинула голову, коснувшись стены поезда макушкой; набрякшие тяжелые веки тянуло вниз, долгая дорога давила на плечи, а еще предстояло заселение в отель. Юрико забронировала номер в гостевом доме неподалеку от храма Сэнсо-дзи; жаль, до ярмарки ракеток¹ еще не скоро. Леди Смертельный Удар сомневалась, что ей удастся задержаться в Японии до декабря, все-таки японку привело сюда дело. Будь ее воля, Юрико бы до сих пор пряталась от прошлого на другом континенте.
Поезд замедлил ход, приближаясь к станции. Двери бесшумно отъехали в сторону, открывая дорогу пассажирам. Стайка подростков, - девочек в чопорных клетчатых юбках до колен, но в забавных шапочках с кошачьими ушками, - веселой гурьбой ввалились в вагон; рюкзачки и сумки были увешаны гроздьями брелоков и значков, шнурки на кедах пестрели всеми цветами радуги; под озорное хихиканье надувались и лопались пузыри из розовой жвачки. Губы Ояма дрогнули в едва заметной улыбке, взгляд затуманило грустью: в годы своего отрочества она никогда не была такой беззаботной. С детства Юрико и ее братья узнали, какова тяжесть семейной чести; не было ни прогулок с подругами, ни самих подруг, не было таких забавных и нелепых безделушек как плюшевый ярко-зеленый заяц, пришитый прямо к сумке, или пушистый ободок, словно скрученный из сладкой ваты: для детей даймё такое было непозволительно. У них была только одна цель - восстановить семейное имя и вернуть Японии былое величие; клейма на щеках полагалось носить с такой же гордостью, как и герб клана Ояма на кимоно.
Юрико рассеянно потерла левую щеку, сейчас белую, шелково-гладкую, без единого следа шрамов, но в груди до сих пор еще что-то ныло и кровоточило от обиды и злости. Нянюшка говорила, что все из-за войны; воспаленная щека Юрико пульсировала и горела, ласковые пальцы нянюшки Изами покрывали ее прохладной мазью, а голос утешающе журчал, как ручей в лесной чаще: что это решение отца, и долг дочери - его принять, что лорд Темного Ветра заботится о ней, что он знает, как лучше, что ненавидеть надо не Кенджи Ояма, изуродовавшего собственных детей, а американцев. Маленькой Юрико не доводилось видеть американцев; зато отца глазами холодными и колючими, словно мрак в погребе, она видела каждый день. И видела до сих пор - душа Кенджи Ояма преследовала своего убийцу. Вероломная, непокорная, слабая; как смела Юрико поднять на него руку, восстать против отцовской воли? Рядом звенела девичья болтовня, Токио, серый от непогоды, как рис, позабытый на ночь на столе, проносился мимо, а лорд Темного Ветра смотрел на дочь темными провалами окон, мглой, клубящейся в небе, острым светом фонарей, пылающим в ненастье. Но Юрико - уже не ребенок, не маленькая девочка, перепачкавшая тушью рукав кимоно; она - леди Смертельный Удар.
И она вернулась домой.
Осторожно протиснувшись мимо девочек, японка подобралась ближе к выходу. Скоро ее остановка, и женщина заранее предвкушала душ и горячий ужин; необходимо хорошо отдохнуть - предстояла еще поездка в Осака. Отец часто ездил туда по делам, часто брал с собой сыновей, гораздо реже - Юрико. Ей не нравился этот город: шумный Осака, в котором скалы небоскребов разрослись как грибы после дождя, после их поместья, практически отрезанного от остального мира, и его безмятежной тишины, тогда оглушал, казался грубо сделанной декорацией, как и США по началу. Теперь все стало наоборот - красные кленовые деревья - словно вырезанные из цветной бумаги, пагоды напоминали яркие пряничные домики, а иероглифы пауками расползались в сторону при попытке вчитаться в ровные строчки; но было совсем не так, как когда Юрико впервые приехала в Соединенные Штаты. Тогда японка была переполнена гневом, она презирала и страну, в которую была вынуждена приехать, и ее жителей; в Японии на женщину снизошел покой, усмиривший бушующую реку. Даже лорд Темного Ветра, буравящий взглядом ее спину, не мог растревожить воды. Юрико глубоко вздохнула, смыкая веки, но резко распахнула глаза, поняв, что чужой пристальный взгляд ей вовсе не чудится. Пальцы крепче стиснули поручень, адамантий клюнул их изнутри. Леди Смертельный Удар слегка повернула голову, и прожигающий спину взгляд тут же отскочил, затерявшись в толпе. Японка обернулась, делая вид, что читает бегущую строку. Ее окружали незнакомые равнодушные лица, люди смотрели сквозь нее, прозрачную, словно воздух: Акико Кацумура не представляла для них интереса. Юрико Ояма вновь ощутила липкое прикосновение чужих глаз, но уже с другой стороны: они шарили по ней, так и норовя пробраться под слои одежды, под кожу, разглядеть облитые адамантием кости. Женщина поправила сумку; тревога рассыпалась по спине мурашками, к горлу подступила желчь, и японка сглотнула, вздохнула поглубже, силясь овладеть собой. Возможно, все дело не в леди Смертельный Удар, искать в чертах женщины могут многое, но волнение звенящим холодом расползлось по телу; хромированный поручень в зыбком свете казался затянутым тонкой коркой льда.
Юрико вышла на следующей станции; воспользовавшись кучностью и толкотней, она туманом просочилась сквозь толпу, намотав на кулак ремень сумки. При себе у японки не было оружия, за исключением того, что пряталось в ее теле, но уже его было довольно, чтобы залить всю станцию кровью, но Ояма не хотела смертей, особенно - в первый же день приезда. Женщина чувствовала себя слепой лисицей, почуявшей гончих: она не видела врагов, но знала, что они рядом. Неужели не заметила "хвост"? От своих последних соглядатаев леди Смертельный Удар оторвалась еще в Нью-Йорке; расплачивалась строго наличными, но... могла ли что-то упустить? Или у нее уже развивается бред преследования? После всего случившегося легко увидеть опасность даже в тени сакуры. Юрико размеренно выдохнула; адреналин играл в крови; отдых ей определенно не помешает.
Женщина практически выбежала на улицу, полной грудью вдыхая холодный осенний воздух. Если бы не дождь, она бы дошла до гостевого дома пешком, но не в непогоду и после крайне утомительного перелета. Накинув капюшон, японка вышла под ледяные капли, обвиняюще заколотившие ее по плечам, голове, рукам; глаза, отливающие сталью, пробежали по улице и на миг остекленели, замерев на вишнево-красном автомобиле, не имеющим ничего общего с японскими марками: скошенная задняя часть, вытянутый капот и лупоглазые фары. Машина мокла под дождем, припаркованная у самого тротуара; салон был пуст, но одного вида этого красного монстра было довольно, чтобы у Юрико окоченели ноги и выскочили когти, немного, всего на сантиметр, пропоров кожу перчаток. Она отступила назад; женщина не боялась, однако, увидев на своем пути ядовитую мерзкую тварь, вроде скорпиона, ты пойдешь ему навстречу или предпочтешь выбрать другую дорогу?
Сделав еще шаг, Юрико налетела на кого-то спиной; ее тут же подхватили под локоть.
- Как долетела? - жизнерадостно поинтересовался он, заглядывая в застывшее лицо Юрико, на котором жили только глаза, пылающие яростью. - Надо же, даже рейс не задержали, думал, торчать мне тут до утра, но нет. Пунктуально просто до неприличия! Такое редкое качество для женщины... - Красавчик слизнул с губ дождевые капли; его волосы, с помощью геля уложенные назад, блестели и завивались крупными локонами; испортить прическу Красавчику было не под силу даже осеннему ненастью. - Ты такая тихая... устала, наверное. Никогда не поверю, что ты не рада встрече старых друзей.
- Ты мне не друг, - процедила Юрико, не разжимая губ. Красавчик буквально волок ее по тротуару к машине, одной рукой удерживая за плечо, а второй - вцепившись в лямку сумки.
- Ах, как грубо... - трагично покачал головой киборг, - ты ранила меня в самое сердце... кха!.. - Красавчик, вышагивающий, словно модель по подиуму, вдруг запнулся, качнулся вперед, серея лицом; в левом глазу крохотной звездочкой замигал алый огонек. Захрипев, он всем телом навалился на японку, и в груди у него хрустнуло и засвистело, когда адамантивые когти вошли глубже, кромсая механизм. Юрико обхватила его за пояс, не позволяя упасть, с диким упоением всматриваясь в тонкие черты Красавчика, искаженные судорогой. На губах у него выступила кровь пополам с маслом, мелко задергалась голова. Обворожительно улыбнувшись, леди Смертельный Удар провернула руку, разрывая каркас, просунула пальцы в грудную клетку и резко рванула, выдирая пучки проводов. Удар по ребрам отбросил Красавчика к машине; Юрико стремительной форелью нырнула в толпу, пряча в кармане липкую, маслянисто поблескивающую руку.
Перчатки были безнадежно испорчены.
Женщина лавировала в потоке прохожих, пытаясь в ней раствориться, но безуспешно: она кожей ощущала преследование. Не трудно догадаться, что Красавчик пришел не один; любопытно, кого послали с ним? Костолом? Или Риз? Они способны сровнять с землей торговый центр, лишь бы добраться до нее; Красавчик, пусть и фигляр по своей сути, но тоже не отступил, если бы не дыра в груди. Юрико прибавила шагу. Откуда он мог узнать? Ее совершенно точно ждали, следили... как Ояма могла допустить подобное?! Намотав лямку на кулак, японка сорвалась на бег, пересекая проезжую часть за несколько секунд до красной вспышки на светофоре.
Нужно вернуться на станцию; попытаться затеряться в толпе и переодеть плащ. Слабая защита от инфракрасных визоров, но все же... не устраивать же драку посреди улицы. Японка сглотнула горькую слюну; не для того она тогда ушла, чтобы ее за волосы притащили обратно, как нашкодившую кошку. Сдаваться Юрико не собиралась: она не игрушка, не вещь и не наложница, сбежавшая от покровителя. Она - Смертельный Удар, и сколько бы Грабителей он не отправил за Юрико, женщина не вернется к нему. Если только не пожелает забрать его жизнь.
Японка бросила быстрый взгляд через плечо; кажется, никого подозрительного... Зонты делали японцев похожими на огромные шагающие грибы - на поганки, темные и блестящие от яда. Пара, - юноша и девушка, - со смехом и визгом пробежали мимо, прикрывая головы сумками; пятилетняя девочка в ярко-желтом дождевике гордо топала розовыми резиновыми сапожками по лужицам и обрызгала ботинки Ояма. Отец, - высокий мужчина, что-то горячо втолковывающий в мобильный телефон, - дернул дочь за руку и слегка поклонился Юрико.
- Извините, - пробормотал он и умолк, прислушиваясь к собеседнику; девочка, ничуть не смутившись, состроила женщине рожицу и улыбнулась, демонстрируя щербинки на месте выпавших молочных зубов. Губы японки невольно дрогнули в ответ, но в миг пересохли, воздух застрял в горле, когда девочка вдруг прижалась к отцу, пряча личико в складках темно-коричневого пальто. Мужчина пошатнулся, не прерывая разговора, но успокаивающе положил ладонь на голову дочери. Юрико вздрогнула, ощутив, как промеж лопаток ей уперлось что-то твердое.
- Без выкрутасов, поняла? - прорычал Череполом ей на ухо, и женщина в глухой ярости сжала зубы. - Иначе я в тебе понаделаю дырок больше, чем в швейцарском сыре.
Ояма не ответила, поджимая губы; красная маска, блестящая и влажная от дождя, казалась облитой кровью; череп злобно скалился на японку, глаза угрюмо поблескивали в темных прорезях. Череполом вдавливал пистолет ей в спину; девочка испуганно хныкала и тянула отца за руку.
- Шагай, - Череполом рывком развернул Юрико лицом к себе, и дуло пистолета прижалось к ее животу; женщина втянула воздух сквозь зубы. Она успеет выпустить когти раньше, чем Череполом возведет курок, однако механизм у него погрубее, чем у Красавчика - придется повозиться. Японка вытащила из кармана окровавленную руку; адамантий, обжигая остротой, выскользнул, повиснув серебром на пальцах. Пистолет смотрел ей в бок, Череполом грубо тащил ее по улице, расталкивая прохожих. Юрико обернулась, ища глазами ярко-желтый плащик девочки, но и она, и ее отец затерялись в толпе.
- Говорил я этому придурку, что прямо с самолета тебя надо брать, так нет же, - когда Череполом говорил, нижняя часть его маски шевелилась, в носовых щелях свистел воздух.
- Если бы мы тебя всей компанией быстренько прижали, и пикнуть бы не успела. Чего нос воротишь? - он встряхнул Юрико за плечо, сжимая в кулаке ткань плаща. - Так-то мы - твой почетный эскорт.
- Какая честь, - обронила японка с издевкой, и Череполом хмуро фыркнул.
- Я гляжу, ты совсем загордилась. Не вспоминаешь даже старых приятелей, не навещаешь. Нехорошо так, Юрико.
- Неужели? - женщина слегка приподняла брови. Она шла, вскинув голову, оглядывая простирающуюся перед ней улицу свысока, намеренно не замечая Череполома и грозовую тяжесть пистолета, прижавшуюся к ее боку.
- А видишь, как мы по тебе соскучились? Аж коротит всех, - нижняя челюсть на маске чуть опустилась, уголки оскала, напротив, поползли вверх, и Ояма поняла, что киборг улыбается, - Пирс устроит тебе теплый прием, уж будь уверена. Взгреет тебя так, что искры из глаз посыпятся.
Юрико с отвращением отвернулась под глухой смех Череполома. Адамантий тек по пальцам, кровь капала на асфальт; пистолет, мгновение назад вжимающийся дулом ей в талию, куда-то пропал, но уже через секунду с силой клюнул женщину в поясницу. Киборг подтолкнул Ояма к автомобилю.
- Залезай, - рявнул он, одновременно пытаясь и держать на прицеле японку, и распахнуть перед ней дверцу. Красавчика не было - о его присутствии напоминали только темные пятна на асфальте и комок проводов. - И будь паинькой, поняла? Мне глубоко насрать, какие у вас там дела с Пирсом, но раз босс сказал тебя привести - мы приведем. Дальше вы уж как хотите.
Леди Смертельный Удар смерила Череполома полным презрения взглядом, но покорно заняла пассажирское сидение, устроила сумку на коленях. Киборг захлопнул дверцу и выразительно постучал пистолетом по стеклу; Юрико не шевельнулась. Она едва взглянула на Риза, усевшегося на место водителя, но нахмурилась, увидев в зеркале заднего вида вереницу черных машин, мигающих фарами. Очевидно, их сопровождение... какая прелесть. Японка откинулась на спинку кресла, когда Мюррей вырулил на дорогу; "тойоты" вороньей стаей потянулись вслед за ними.
В машине было тепло и пахло сладко: кокосом и сахарной пудрой; у Юрико вскоре засвербело в носу. Чуть слышно работало радио: новый поп-шлягер звучал не громче кошачьего урчания. Риз басовито подпевал не то песне, не то рокоту мотора, дождь бил по стеклу тысячей ладоней, и город казался акварелью, написанной на мокрой бумаге. Леди Смертельный Удар утомленно прикрыла глаза; предстоящая встреча ее ничуть не пугала, Юрико хорошо знала, что от нее можно ожидать. Действительно, лучше закончить все сразу, какие бы иллюзии не питал Пирс на ее счет. Пирс... уголок рта японки брезгливо дернулся, серо-голубые, словно бирюза в серебре, глаза мазнули по золоченой приборной панели, по креслам, обитым темно-бордовой, практически черной, кожей. Несомненно, все дорогое, сделанное на заказ; Дональд любил окружать себя роскошью. Юрико вяло усмехнулась; очевидно, ей должно льстить, что Пирс считает ее общество достойным себя. Женщина стянула грязные перчатки; из-за крови и масла перчатки присохли к рукам, кончики пальцев подернулись корочкой сукровицы, и снимать пришлось вместе с ней. Было больно, но японка даже не поморщилась. Что для Ояма унция боли? Когда из нее делали леди Смертельный Удар, боль выжигала ей глаза и рассудок, что по сравнению с этим какие-то царапины?
Которым она сама не позволяет заживать.
Японка потерла ладони. Она надеялась, что ехать придется не долго, Пирс не любил окраины, но и шумная суета центра ему претила; спальные районы тоже не для него, как и номера в отелях, какими бы дорогими они не были. Дональд любил путешествовать со всеми удобствами, и затраты его не пугали, так что, вполне возможно, выстроил специально для себя маленькое имение на одной из улиц Токио. С коваными воротами, парком и, обязательно, витражами в окнах, стройными башенками и зеленой изгородью, подстриженной точно по линейке. Женщина тихо фыркнула, зарываясь носом в шарф, и с трудом сдержала смех при виде белого кирпичного забора в человеческий рост. Каждую колонну венчал медный шар с голову ребенка, ворота, стройные тонкие копья, перевитые плющом, в центре которых переплетались буквы "Д" и "П", отворились плавно, словно створки музыкальной шкатулки, пропуская "морган". Машина проехала по мощеной брусчаткой дорожке к двухэтажному дому из темно-серого кирпича, окруженного кипарисами, острыми, будто наконечники стрел, и розовыми кустами, усыпанными крупными пунцовыми цветами. Юрико удивилась, что перед домом нет фонтана, даже маленького, и в саду не видно статуй; и как только Дональд обходится без изысканных скульптур и успокаивающего шума воды?
На первом этаже горел свет, и ромбики желтого, зеленого и красного стекла блестели как леденцы. Риз посигналил, подъезжая к крыльцу, и до японки донесся басовитый собачий лай. Действительно, разве мог Пирс куда-то отправиться без своих любимцев. Женщина сунула перчатки в карман, поправила шарф и волосы, дожидаясь, пока Череполом откроет ей дверь машины. Киборг шутовски поклонился, взмахивая лопатообразной ладонью и отставив ногу, на что Мюррей Риз оглушительно заржал, стукнув кулаком по рулю.
- Осторожнее, дубина, - Череполом угрожающе подвигал нижней челюстью. - Испортишь машину, - и лорд приделает твою бошку на капот: будешь ездить и голубей своим ором пугать. Ну, а вы, мадам, - киборг снова поклонился, - позвольте вашу сумочку...
- Не стоит, - отрезала Ояма, глядя на массивную дверь из красного дерева с медными львиными головами, державшими в пастях тяжелые кольца, - я здесь не надолго.
Риз и Череполом переглянулись; Мюррей глумливо усмехнулся, качнув головой в сторону особняка, где продолжала заливаться лаем собака Пирса; маска-череп безмолвно скалилась в спину леди Смертельный Удар, поднимающейся по мраморным ступеням. Она пыталась представить, что же раньше было на месте особняка, перебирала в голове варианты, словно украшения в шкатулке: свалка, школа, магазин, автомастерская; дышала глубоко и часто, будто перед погружением в воду; в грязь, в топкое болото, готовое поглотить ее с головой. Слишком смело считать, что Пирс - наказание Юрико за отцеубийство, вина за которое въелась металлом ей в кости; скорее - за воровство сладостей с кухни или же за порванное кимоно. Леди Смертельный Удар была весьма шаловливым ребенком - несчастная нянюшка Изами, как она, должно быть, намучилась с ней.
Японка протянула руку, чтобы постучать кольцом в дверь, но ей открыли раньше, чем пальцы Ояма коснулись зеленовато-рыжей меди. Свет, горящий за спиной белокурой женщины, окружал ее голову золотистым ореолом, блеклый дождливый день играл бликами на золотой маске, закрывающей ее лицо ото лба до рта. Металл плавно изгибался, оставляя открытыми губы и точеный подбородок, негодующе задрожавший, когда Юрико переступила порог, плечом оттеснив женщину. Губы гневно изогнулись, в темных прорезях маски вспыхнули кровавые угольки; она скрестила на груди тонкие руки, от запястья до локтя закованные в золотые браслеты, и ядовито зашипела вместо приветствия:
- Явилась все-таки...
- А что, ты не рада меня видеть? - леди Смертельный Удар одарила Циллу мягкой снисходительной улыбкой, проходя в холл под взглядами бледных томных леди и напудренных аристократов, изображенных на картинах. Узорчатый ковер в бело-золотистых тонах тянулся через весь коридор к винтовой лестнице, на зелено-серых гобеленовых обоях цвели королевские лилии; в фарфоровой вазе, чуть склонив головки, стояли подсолнухи; цветок каждого - с две ладони Юрико. Женщина раздраженно поджала губы, проходя мимо портрета круглолицей барышни с ярко нарумяненными щеками, - все в стиле Дональда, настолько, что в толпе охотников, загоняющей кабана, в каждом ей мерещилось лицо Пирса. Ее слуха коснулось нежное пение скрипки и звонкие переливы арфы, которое заглушило исступленным лаем. Крупный дог, остроухий и длиннолапый, размером с доброго пони, загородил японке дорогу, угрожающе наклонив лобастую голову. Пес гавкнул, оскалился на Юрико, готовую выпустить когти. Цилла нахально хихикнула; сунув пальцы в задние карманы брюк, она обошла японку, покачивая бедрами; широкий корсетный пояс, черное кружево поверх бледно-голубого атласа, подчеркивал неестественно тонкую талию и пышные бедра. Киборг ловко выдернула подсолнух из вазы, обломила стебель и устроила цветок в светло-пшеничных локонах; пес, недобро порыкивающий на японку, прижал уши, счастливо завилял хвостом, когда Цилла погладила его узкой ладонью по спине.
- Что такое, Юрико? Собачки испугалась? - прозвенела Цилла с желчной усмешкой. Ояма безразлично пожала плечом; питомцы Пирса, включая и саму Циллу, относились к ней с плохо скрытой враждебностью, их рабская покорность бросала их на японку, словно несушек - на лису, пробравшуюся в курятник. - А вот мы с Вильгельмом большие друзья. Знаешь, так бывает, когда кто-то милый находится рядом, - женщина почесала дога за ухом, и прорези ее маски наполнились алым светом, - не надейся, что здесь для тебя будет все по-прежнему! С твоего ухода... многое изменилось.
- По-моему, все на своих местах, - возразила Юрико, невозмутимая, точно гора Яри². - Я здесь только потому, что Лорд желает меня видеть. Именно поэтому он послал тебя открыть мне дверь, не так ли?
Рот Циллы искривило от гнева, тонкое лезвие выскочило из ее запястья, с тихим шорохом рассекая воздух; дог припал на передние лапы, скаля клыки, и японка заметила, что вся его челюсть - сплошной капкан. Опасно острый стальной частокол собачьих зубов рос из металлических десен, но широкий розовый язык, мелькавший за ними, был явно... органическим. Женщина невозмутимо взглянула на Циллу; ее Пирс приручил так же, как и эту шавку.
- Какое у вас с другом единодушие. Однако, не тебе указывать, что мне делать. Я не твой гость.
- Ты и так никакой не гость! - разъяренно выплюнула Цилла. - Ты...
- Вполне можешь чувствовать себя как дома, - заверил женщину Дональд Пирс с лучистой улыбкой, спускаясь вниз по винтовой лестнице. Цилла резко захлопнула рот, пряча за спину руки; клинок с тихим шорохом скользнул обратно под кожу; пес, прижав уши и поджав хвост, на полусогнутых лапах побрел к хозяину. Юрико набрала полную грудь воздуха, внутренне сжимаясь, будто в ожидании удара. Она столько лет не видела Дональда, все успело забыться, зарубцеваться, но сейчас, глядя на него, в жилете цвета сливы поверх белой рубашки, с волосами, убранными в хвост на затылке, чувствуя, как мужчина берет ее за руку, как подносит пальцы к губам, внутри все задрожало от злости и отвращения. Леди Смертельный Удар стоически выдержала мягкое прикосновение к коже, не позволяя себе сжать кулак или вытереть руку; Пирс сияющими от восхищения глазами смотрел на истерзанные кончики пальцев Юрико.
- Ты здесь хозяйка.
- Благодарю за доверие, но этому дому достаточно и хозяина, - японка высвободила кисть из ладони Пирса, но он тут же взял ее под руку.
- Не соглашусь. Это больше холостяцкая берлога, и ей явно не хватает женской руки. Вильгельм, место, - отчеканил Белый Офицер, и дог послушно потрусил в комнату, - Цилла... - блондинка вскинула голову, всем телом подавшись навстречу Пирсу, - свободна. Я позову тебя, когда понадобишься.
Он провел Юрико мимо остолбеневшей Циллы в роскошно обставленную гостиную: мебель, обитая кремовым атласом, на гладкой мраморной столешнице журнального столика стояли свечи, два бокала; темная бутылка с горлышком, обернутым золотистой фольгой, покоилась в ведерке со льдом; уютно потрескивали поленья в камине, смола шипела и лопалась в огне. В этой комнате все настолько было пропитано европейским духом, что можно было и позабыть, что находишься в Японии.
- Понимаю, что твой уход был вынужденной мерой, - Дональд усадил женщину в кресло, - но это было самым жестоким, что ты могла со мной сделать.
- Вы так думаете, лорд? - Ояма весело сверкнула глазами. - Многие с вами не согласятся.
- Они не знают тебя так, как я, - самодовольно бросил мужчина, открывая шампанское.
Юрико нахмурилась.
- Вы совсем меня не знаете.
- Только потому что ты не позволяешь мне это сделать, - пробка вылетела с оглушительным хлопком, и Вильгельм затявкал, вскакивая с теплого места у камина. Шампанское, пенясь, словно горная река, полилось в тонкий хрусталь. - Гордость - занимательное качество у женщины, - он протянул Юрико бокал, но японка покачала головой. Дональд недовольно изогнул светлую бровь, но настаивать не стал. - Однако, будь ее чуть меньше, все могло стать совершенно иначе. Вот, как сейчас например, - мужчина вольно расположился на диване напротив леди Смертельный Удар, закинул ногу на ногу, пригубил дорогое шампанское, которое Юрико не собиралась пробовать. - Ты даже не желаешь отметить наше воссоединение.
- Я приехала сюда не по своей воле, - женщина сидела на краю кресла, сложив руки на коленях; прямая спина, высоко поднятая голова и зимний блеск в прищуренных глазах. - Я не знала, что Лорд решил посетить Японию.
- Я приехал сюда вслед за тобой. Подумал, что встреча здесь будет наполнена особым, тайным смыслом. Ведь здесь же и началась история леди Смертельный Удар.
- Хотите помочь мне ее закончить?
- Хочу помочь тебе начать новую. Нашу, - Дональд допил шампанское и наполнил свой бокал снова, - мне было... очень тяжело тебя отпустить, Юрико. - Он перегнулся через стол и схватил японку за руку, пылко, точно влюбленный, но леди Смертельный Удар знала, что любит Белый Офицер только себя. Ояма не волновали ни его признания, ни шампанское, ни горячие-горячие пальцы, стиснувшие ее ладонь. Пирс вновь целовал Юрико, каждый палец по отдельности, и было так смешно и нелепо, как Белый Король изображал из себя влюбленного подростка, что японка не удержалась от смеха. Она зажала рот свободной ладонью, стараясь задушить рвущееся из груди хихиканье; все-таки мужчины не любят, когда над ними смеются.
- Мне так тебя не хватало. Цилла пыталась развеять мою тоску, - Дональд прижался щекой к руке женщины, - но разве она может сравниться с тобой. Ты... ты уникальна.
- Каждый по-своему уникален, - теперь ясно, почему Цилла щетинилась на Юрико дикой кошкой. Пирс умел быть галантным и обворожительным, тем более, он фактически спас ей жизнь. Легко увлечься, легко поверить, но трудно потом понять, что принц, сияющий рыцарь, сам оказался драконом, сторожащим груду золота. - Как я заметила, она носит знаки вашего внимания.
- Бесполезные побрякушки, - отмахнулся Белый Офицер, - для тебя у меня есть кое-что совершенно особенное.
Дональд поднялся и потянул Юрико за руку; ей тоже пришлось встать. Пирс обвил рукой ее талию, притягивая к себе, так, что спина женщины прижалась к его груди, уперся подбородком в плечо японки. Леди Смертельный Удар оставалась холодной в его объятиях, словно каменное изваяние; она исподлобья наблюдала, как стена, сплошь состоящая из резных деревянных панелей, начала складываться, отъезжая в сторону. Пирс в предвкушении жарко дышал в ухо Юрико.
- Думаю, тебе понравится, - мужчина положил ладонь ей на живот, - я постараюсь тебе вернуть то, что ты когда-то потеряла. Кое-что дорогое, - шептал Пирс, поглаживая, - важное. Что никто не сможет сделать, кроме меня.
- О чем?.. - начала Юрико, но осеклась, когда из полутемной ниши на свет вышли четыре фигуры. Женщины мелко семенили, отчего полы шелковых кимоно трепетали; головы скромно опущены, в волосах поблескивали кандзаси. Простой лаковый гребень украшал пучок невысокой сухощавой женщины в простом серо-зеленом кимоно с простым геометрическим узором; она была полностью седой, не считая пары смоляных прядей на висках. Женщина подняла голову, встречаясь с Юрико взглядом, и леди Смертельный Удар отшатнулась, невольно теснее прижимаясь к Пирсу. Дональд понимающе хмыкнул.
- Ты любила свою няню, я знаю, - его голос звучал глухо, доносясь будто из колодца, - когда твоя мать умерла, именно ей Кенджи Ояма поручил твое воспитание. Ну же, Юрико, - Белый Офицер мягко подтолкнул ее к женщине, но колени японки подгибались, ноги не слушались, вся она точно оледенела, могущая только безмолвно качать головой, не до конца понимая и веря. - Неужели ты не рада видеть няню Изами?
Изами не стало, когда ее воспитаннице исполнилось двенадцать; женщину нашли в пруду поместья, синюю и холодную; тина облепила ее лицо, кимоно обратилось саваном. В ту осень сразу после дождей нагрянули заморозки, и мост через пруд покрылся тонкой скользкой наледью. Изами поскользнулась, на перилах мостика запеклась кровь; в воду она упала уже будучи без сознания и не могла ни выплыть, ни позвать на помощь. В последний раз Юрико видела ее в гробу, в траурно-белых одеждах, а сейчас Изами стояла перед ней, и глаза нянюшки были пустыми и мертвыми, как у глиняной куклы.
- Она заменила тебе мать, - пальцы Пирса гуляли по спине Ояма вверх-вниз, играли с волосами, - которой ты лишилась будучи совсем маленькой. Я взял на себя смелость исправить это упущение, - вторая женщина была одета куда богаче "Изами". Кимоно цвета морской волны с рисунком раскрытых вееров, красно-золотистый пояс оби, золотые хризантемы в иссиня-черных волосах. Женщина была... незнакомкой - скорее гейша, сошедшая с гравюры, чем мать Юрико, чье фото стояло на столе в кабинете отца. Леди Смертельный Удар чуть оттянула шарф; она задыхалась, ей не хватало воздуха; рот и нос словно забило грязью. Она не могла даже посмотреть на юношей, застывших по обе стороны от "матери". Нет... как... как он мог? Как посмел?! Осквернить память ее близких! Превратить их... в кукол, сродни его шавкам! Няня Изами, ее дорогая матушка, братья... а Пирс сделал эту... мерзость, и думал... и уверен, что ей это понравится?!
- Теперь они всегда будут рядом, Юрико. Больше они тебя не покинут. Ты рада? - в голосе Белого Офицера звучало тошнотворное самодовольство; женщину трясло от бешенства, глаза наполнили слезы, жгучие, словно кислота. Юрико стремительно развернулась на каблуках и оказалась лицом к лицу с Пирсом. Взгляд Дональда лился сквозь полуопущенные ресницы, на губах блуждала горделивая улыбка, которую стерла пощечина японки. Она ударила резко, наотмашь, открытой ладонью, и сразу после - кулаком по малиново вспыхнувшей гладкой щеке. Пирс удивленно охнул, заморгал; за туманной пеленой недоумения в его глазах лесным пожаром разгорался гнев, но Юрико он не пугал. Леди Смертельный Удар оттолкнула Дональда, размыкая кольцо рук на своей талии; оборачиваясь, она взмахнула рукой, выпуская когти. Адамантий прошел сквозь шею "матери" легко, как нож - сквозь желе, вскрыл грудную клетку "Изами", и робот выгнул спину луком; дыра на груди плевалась искрами и дымила, оставшаяся без головы "мать", корчась и извиваясь, упала к ногам Юрико. Голова вращала глазами и открывала и закрывала рот, из которого не донеслось ни звука. У японки дрожали руки. Это не они. Не они! Лишь жалкие подделки, насмешка, плевок в ее семью! Ни матушки, ни братьев, ни Изами больше нет; разве могут механизированные игрушки их замениться? И этим Пирс надеялся удержать леди Смертельный Удар? Юрико рассекла глотки обоим "братьям", давясь яростью, слезами, катившимся по побелевшим щекам. Механизмы, умирая, хрипели и дергались, пахло жженной резиной; женщина едва держалась, чтобы не упасть на колени посреди гостиной Лорда: гнев выпил все ее силы, но гордость не позволяла Ояма согнуть спины. Облизнув пересохшие губы, она медленно повернулась к Дональду, чье холеное лицо стремительно превращалось в маску зверя.
- Ты хоть представляешь, что мне пришлось сделать, чтобы их создать?! - выкрикнул он, наступая на Юрико; она не двинулась с места. - Тупая дура, что ты наделала? У тебя из-за смены климата в голове помутилось? Иного объяснения я просто не вижу!
Женщина не отвечала, позволяя ему вопить; слова Пирса ничего для нее не значили, как и он сам. Высокомерный, напыщенный, Белый Король без короны; он и вправду думал, что это заставит леди Смертельный Удар полюбить его, остаться с ним?
- Знаешь, как сложно было подобрать лицевые макеты? А эти чертовы кимоно?! Стоят как породистая лошадь! А ты даже не в состоянии оценить!.. Ни капли благодарности! Я столько сделал для тебя!..
- И все напрасно, - отчеканила Юрико, поднимая с пола оброненную сумку, - еще тогда я сказала, что не вернусь. Вы упрямы, мой Лорд, в этом вам не откажешь. Или же глупы.
- Глуп? Я?! - Дональд визгливо рассмеялся. - Ты, кажется, забыла с кем говоришь! Я, - Белый Офицер Клуба Адского Пламени, - оказал тебе честь, а ты настолько тупа, что разбрасываешься ею, смеешь мне... отказывать?! - Пирс выглядел таким оскорбленным, возмущенным, словно обнаружил муху в своем утреннем чае. - Ты даже не представляешь, что я могу сделать.
- А вы не представляли, что могу сделать я, - японка искоса взглянула на тела кукол, - а еще говорили, что хорошо меня знаете. Как видите, Лорд, это не так.
- Ты еще пожалеешь, - отравленной стрелой полетело в спину уходящей леди Смертельный Удар, - ты приползешь ко мне на коленях, когда поймешь, что никому не нужна, будешь вымаливать у меня прощение, а я еще подумаю, оказать ли мне честь...
Сумка отлетела в сторону, когти с кровожадным свистом рассекли воздух; свет дрожал на остриях, направленных в грудь Пирса. Юрико налетела на него пантерой, пригвоздив своим весом к дивану. Как противники они достойны друг друга; в иное время, возможно, Ояма продемонстрировала бы ему свое мастерство, но сейчас... сейчас ей хотелось уйти. Подальше от Лорда и его игрушек, его собак и "временной замены" Юрико. Этого определенно довольно для ее первого дня в Токио.
Она ощутила нежное, словно шелковое, прикосновение к щеке; злоба, еще недавно плескавшаяся в глазах Пирса, схлынула; его взгляд улыбался.
- Вот это моя Юрико...
- Не твоя, - женщина оттолкнула его руку, - и никогда не была твоей. Всего хорошего, мой Лорд, - японка прошла мимо рычащего Вильгельма и Циллы, ворвавшейся с обнаженными клинками. Блондинка была без маски, и ее скуластое личико с чуть раскосыми глазами и пухлыми губами словно принадлежало актрисе сороковых годов. Юрико посмотрела на нее с жалостью; любить тяжело, а любить Пирса - невыносимо, но она сделала свой выбор. Как и леди Смертельный Удар.
- Дура, - Цилла капризно передернула плечами, - ты не представляешь, от чего отказываешься!
- Отнюдь, - с бледной улыбкой промолвила Ояма, направляясь прочь из этого дома, прочь от Пирса и Грабителей. Раненое самолюбие не позволит Дональду ее удерживать; быть может, в будущем они снова встретятся, но Юрико не хотела об этом думать. Все, что ей нужно - душ, ужин и удобная постель.
Но точно - не Дональд Пирс.
Примечания:
Коллаж к части by
Cleon.
[1] - Ярмарка ракеток ежегодно проводится в храме Сэнсо-дзи в Асакусе. В это время уличные киоски продают «хагоита» - декоративные деревянные ракетки для игры в одну из вариаций бадминтона, которые, как считается, приносят удачу. Проводится с 17 по 19 декабря.
[2] - Гора Яри — второй по вышине пик японского горного хребта Хида.
